- Слово о словах: SKJUTA SKARPT vs SKJUTA VERKANSELD
- Новое в словаре Март 2022
- Слово о словах: BATIKHÄXA
- Юристом можешь ты не быть …
- Рынок + школа = ?
- Зловредные композиты, или 1 + 1 = X
- Не дай себя обескуражить! | ч. 2
- Слово о словах: smittkedja, smittspårning
- Не дай себя обескуражить! | ч. 1
- Хвалить нельзя ругать | ч. 2

Скрижали переводчика
Переводи не слова, а смысл.
Смысл не равен значению.
Он не сводится к прямому и буквальному содержанию, а производен от всех прагматических параметров речевого акта и обитает в оговариваемой ситуации.
Слово о словах: SKJUTA SKARPT vs SKJUTA VERKANSELD
На слуху, или Христианская демократия требует жертв
Слово о словах: SKJUTA SKARPT vs SKJUTA VERKANSELD
Эти выражения замелькали в шведских СМИ и соцсетях в перепалке, спровоцированной риторическим демаршем лидера ХД Эббы Кох (простите, Буш; оговорка по Фрейду): – Varför sköts det inte skarpt? Полиции следовало подстрелить хотя бы сотню разбушевавшихся погромщиков во время недавних массовых беспорядков в нескольких городах Швеции. Они же ранили – а могли убить! – не менее ста полицейских. Иначе говоря, было бы правильно открыть огонь по толпе, по всем этим исламистам и хулиганствующим иммигрантским андердогам.
Новое в словаре Март 2022
Прошло несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз уведомлял посетителей сайта о пополнении моего словаря. За это время в разделе «Дополнения к словарю»1) появилось много новых статей. Вот самые последние:
BATIKHÄXA; GODHETSKNARKARE; SNÄLLISM
PENNINGTVÄTT, ¬LAG OM PENNINGTVÄTT, NÄRINGSPENNINGTVÄTT
SiS, ¬STATENS INSTITUTIONSSTYRELSE
https://lexmaker.eu/dopolneniya-k-slovaryu
Несколько ранее в словарь были добавлены:
Слово о словах: BATIKHÄXA

Ведь мы не ведьмы!
Мы – сама доброта и человеколюбие. Мы феминистки, мы за права беженцев, за права ЛГБТ, за права зверушек, за мультикультуру, мы голосуем за левых, за политику идентичности. И не смейте возражать, если не хотите, чтобы мы навели на вас порчу!
Юристом можешь ты не быть …
Юристом можешь ты не быть …

Недавно в шведской группе ”Auktoriserade tolkar och översättare” был задан вопрос о переводе трех юридических терминов из сферы назначения уголовного наказания: straffvärde, straffmätningsvärde и billighetsskäl. Первый из них, пожалуй, центральный, я вынес в заставку этой статьи. Ее можно считать своего рода развернутым ответом на этот вопрос, но в более широкой и принципиальной постановке. В ней я преследую не только практическую цель – подыскать такие русские соответствия, которые были бы достаточно точны, понятны, компактны и удобоподставимы в текст перевода, но и методологическую – показать, ка́к это можно сделать. Причем именно с точки зрения переводчика, а не юриста.
Начну с преамбулы:
Не у всякого иноязычного термина есть эквивалент в языке перевода. Терминология нетехнических отраслей – различных сфер социальных отношений – в очень большой мере национально-специфична и в этом смысле имеет с точки зрения перевода сходство с реалиями. Так, системы права Швеции и России, в частности, уголовного права, отличаются по составу и содержанию понятий и далеко не во всем «взаимопереводимы». В силу этого шведский термин может не иметь русского соответствия или иметь нечто себе подобное, но в действительности отличающееся по объему понятия и условиям употребления. Это относится и к разбираемым терминам, хотя общие начала назначения наказания – принципы законности, справедливости, индивидуализации и экономии уголовной репрессии – присущи законодательству обоих гоосударств.
Приведу пример, имеющий прямое отношение к нашей теме. УК РФ отчетливо различает четыре категории преступлений: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие. В шведском законе, Brottsbalken (BrB), такого радела нет вообще, хотя в тексте статей употребляются такие градации, как ringa, grova и synnerligen grova brott, а преступлениям средней тяжести более или менее соответствует термин brott без дополнительной категоризации. Формальных определений в BrB нет. В юридических текстах, кроме того, регулярно употребляются термины icke ringa brott и brott av normalgraden, что опять-таки «в общем» соответствует русскому преступление средней тяжести, а также термин mindre grova brott, обозначающий более высокую степень общественной опасности, чем просто brott, но меньшую, чем grovt brott.
Очевидно, что в переводе можно сопоставить шведским терминам этого ряда «близлежащие» русские – но лишь при условии, что для правильного понимания текста адресатом перевода не требуется более тонкая дифференциация. Полной взаимопроекции между ними нет: они отличаются и по содержанию, и по тому, каковы предусматриваемые ими пределы наказания (straffskalor), и как эти «шкалы» перекрываются между категориями.
Так как мы заняты не сравнительным правоведением, а употреблением слов, то развивать этот пример далее нет необходимости. Сказанного достаточно, чтобы методологически определиться в подходе к вопросу в той его постановке, какая заявлена в начале статьи.
Понадобится преодолеть двоякую трудность: перебросить мостик от того, что непонятно (или не вполне понятно), к тому, что неотыскуемо (или не вполне тождественно). Это похоже на «пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что», но все же задача не так трудна, как у сказочного героя [1]:
Во-первых, переводчику нужно выявить содержание понятий, обозначаемых интересующими нас здесь терминами, в особенности же, специфику каждого из них по сравнению с другими, смежными понятиями в терминосистеме исходного языка и в отношении к сходным с ними «соответствиям» в языке перевода (если они вообще существуют). В нашем случае необходимо разграничить содержание двух терминов «верхнего уровня», упомянутых в первоначальном вопросе из фейсбука:
STRAFFVÄRDE и STRAFFMÄTNINGSVÄRDE .
При этом мы убедимся, что для этого потребуется обращение к куда более широкому полю терминов, связанных с назначением наказания судом. Помимо уже перечисленных обозначений степеней общественной опасности противоправных деяний, сюда относятся также
FÖRSVÅRANDE и FÖRMILDRANDE OMSTÄNDIGHETER ,
кажущиеся полностью совпадающими с русскими терминами отягчающие и смягчающие обстоятельства, c одной стороны, и
STRAFFRABATT, BILLIGHETSSKÄL и UGDOMSRABATT ,
с другой. Из них только термин billighetsskäl фигурировал в исходном вопросе; он имеет прямое отношение к теме, но, опять же, для его понимания и перевода требуется более полный терминологический контекст.
Во-вторых, нужно разрешить собственно переводческую трудность: отыскать терминологически приемлемые способы воспроизведения выявленных понятий на языке перевода, удовлетворяющие, прежде всего, требованию отразить специфику каждого термина, если нельзя обойтись приблизительным соответствием без огрубления или искажения смысла. Кроме того, они должны быть компактны, легко подставимы и удобны для повторного использования в тексте перевода, а также стилистически уместны.
Поясню это последнее требование. Шведская терминология, связанная с назначением уголовного наказания, пронизана метафорой цены: НАКАЗАНИЕ – ЭТО ЦЕНА, которую правонарушитель платит за вред, причиненный им личности, обществу или государству. Помимо straffvärde и straffmätningsvärde, где эта метафора реализуется прямо (värde – это цена преступления, то, во что оно обойдется правонарушителю), к числу терминов этого ряда относятся еще и straffrabatt (rabatt = скидка), ungdomsrabatt, т.е. буквально скидка по малолетству, и billighetsskäl, т.е., опять-таки буквально, основание удешевления наказания. Впрочем, в юридическом жаргоне billig значит примерно ’справедливый, здравый’ (ср. англ. fair, reasonable); хотя в обиходе оно в этом значении не употребляется, связь со значением ’дешевый’ так или иначе проступает для носителя языка и в этом случае (ср. русское дешево отделался). Понятно, что сохранение внутренней формы этих шведских выражений в русском тексте официально-делового стиля неуместно.
* * *
Вероятно, какой-то из описанных выше двух аспектов «трудностей перевода», а может быть и оба, послужил(и) поводом к обсуждению этих терминов на фейсбуке. Однако конкретных вариантов перевода, удовлетворяющих перечисленным требованиям, в частности, требованиям понятийной точности и подставимости, все же не было предложено. Правда, я сослался на то, что один из трех предложенных для рассмотрения терминов есть в моем словаре ”Samhällsordbok”:
straffvärde тяжесть содеянного (в аспекте выбора судом наказания за конкретное преступление в законодательных пределах),
а другой – в дополнениях к этому словарю, причем с развернутым толкованием:
billighetsskäl
тж. billighetshänsyn
<юр.> (справедливое, разумное) основание смягчения наказания
Предусмотренные Уголовным кодексом основания, связанные с личными обстоятельствами подсудимого (старость, слабое здоровье и др.) и его поведением после совершения преступления (напр., явка с повинной, оказание помощи потерпевшему). Является особой формой förmildrande omständigheter, т.е. обстоятельств, смягчающих наказание. Ср. straffllindring (смягчение наказания), straffrabatt (сокращение наказания, в особенности, т.н. ungdomsrabatt, т.е. лицам в возрасте до 21 года).
Прим. Следует различать широкий термин förmildrande omständigheter и более специальный billighetsskäll. Эквивалентной пары отыскать в русском языке не удалось; в переводе эта специфика должна быть отражена в контексте.
Я тогда же предположил, хотя и не без оговорки, что термин straffmätningsvärde cледует понимать в аспекте индивидуализации наказания.
Кстати, первый из этих терминов включен даже в шведско-русский Norstedts, по-видимому, благодаря его очень высокой частотности и вхождению в общий язык: «straffvärde тяжесть (содеянного) преступления». Но в такой подаче это крайне неточно. В моей словарной статье содержится пояснение, которое существенно корректирует смысл этого термина, вводя его в надлежащий ситуативный контекст – квалификации содеянного и выбора пределов наказания. В целом, как мне и теперь представляется, мои предложения «близки к истине». Однако, поразмыслив над терминологией этой отрасли права в связи с инициированным на ФБ вопросом, я пришел к заключению, что они нуждаются в уточнениях, и что рассматривать эти термины нужно обязательно в более широкой связи. Тема, стало быть, не закрыта.
Как же переводчик решает первую часть задачи?
Глядя на это разнообразие терминов и непростые отношения между ними, можно прийти в замешательство и подумать, что для того, чтобы в них разобраться, нужно быть правоведом или хотя бы проконсультироваться с юристом. Спору нет, это облегчает задачу. Назначение уголовного наказания – это и впрямь целый раздел юридической науки и правоприменения, а определения этих терминов не бесспорны и могут заметно отличаться у разных авторов: об их безукоризненном разграничении спорят даже профессиональные юристы. В тексте шведского уголовного закона закреплен только термин straffvärde да еще понятия försvårande и förmildrande omständigheter, но по существу без определения – только в форме перечисления некоторых факторов, которые должны учитываться при оценке тяжести содеянного. Ни одного из других названных выше терминов в нем нет, хотя они широко используются.
Переводчик, однако, не может, да и не должен, быть специалистом во всех областях знания. В принципе ему достаточно понимания сути дела на функциональном уровне. Даже в таких непростых случаях, как необходимость разграничить straffvärde и straffmätningsvärde и понять соотношение четырех (!) терминов, относящихся к смягчению наказания, ему не обязательно иметь юридическую степень. Но обязательно – владеть собственной специальностью, прежде всего, «техникой понимания» [2], в частности, навыком постановки вскрывающих суть «вопросов к тексту». В нашем случае таким вопросом по существу будет: как шведским судом определяется «цена», взимаемая с преступника?
Для ответа на него переводчику вполне достаточно сведений из источников, адресованных неспециалисту, в жанре, так сказать, «правоведения для чайников», но, конечно, не вызывающих сомнений в их авторитетности. Таких, например, как находящиеся в свободном доступе в шведском сегменте интернета материалы сайтов https://lawline.se, https://familjensjurist.se, глоссарий государственной прокуратуры https://aklagare.se/ordlista, https://domarbloggen.se и мн. др., или время от времени переиздаваемых справочников типа ”vardagsjuridik” или ”juridik till vardags”. Здесь найдется достоверная и доступная пониманию неюриста справочная информация.
Не стану загромождать дальнейшее изложение выписками из этих источников, а сразу перейду к тому, чтó из них узнает переводчик, ища ответа на поставленный выше вопрос и выясняя тем самым смысл интересующих нас терминов:
– Квалифицировав деяние, т.е. «подведя его под статью», суд определяет предусмотренную ею степень тяжести преступления, руководствуясь объективными признаками. Учитываются характер и размер вреда, причиненного деянием, понимание обвиняемым значения своих действий, его мотивы и, особо, является ли деяние преступлением против жизни, здоровья или безопасности личности. На этом основании выбирается соответствующая «шкала» наказания (в терминологии УК РФ – «категория»), его законодательные пределы.
– За исходную «цену» принимается нижний предел выбранной «шкалы» по принципу экономии уголовной репрессии, после чего оцениваются försvårande и förmildrande omständigheter, опять-таки объективного характера, например, совершение преступления с особой жестокостью или с использованием оказанного доверия, с одной стороны, или как реакция, спровоцированная грубым оскорбительным поведением потерпевшего, или серьезное психическое расстройство у правонарушителя, с другой. Все такие обстоятельства подробно специфицированы в тексте BrB. Эти два понятия шведского уголовного права отличаются от «соответствующих» русских (отягчающие / смягчающие обстоятельства) тем, что не включают ряд субъективных факторов, связанных с личностью правонарушителя. Они учитываются отдельно при назначении наказания (straffmätning).
– В результате этих судебных действий устанавливается straffvärde. Это, так сказать, оценка тяжести преступления «по себестоимости», определение объективной степени тяжести.
– Затем, назначая конкретное наказание, суд может снизить straffvärde на основе принципов справедливости (т.е. руководствуясь не только формальными предписаниями, но и здравым смыслом) и индивидуализации. При этом учитываются такие факторы, относящиеся к личности правонарушителя, как старческий возраст, слабое здоровье, добровольная явка с повинной и др., охватываемые содержанием термина billighetsskäl, или «скидки» для несовершеннолетних (и, при некоторых условиях, для молодых взрослых), покрываемые термином ungdomsrabatt. Обе эти категории факторов могут обобщенно обозначаться термином straffrabatt. Стоит еще раз подчеркнуть, что billighetsskäl и ungdomsrabatt не входят в категорию förmildrande omständigheter.
– Приняв во внимание все факторы субъективного характера, суд корректирует straffvärde, если для этого есть основания, и определяет размер фактически назначаемого наказания, straffmätningsvärde.
Хочу еще раз отметить, что все это можно выяснить из общедоступных источников юридической информации и не имея специальной подготовки. Но с оговоркой: и не будучи юристом, переводчик должен все же обладать базовым пониманием основ права и особенностей юридического жаргона. Но будь он даже профессиональным юристом, само по себе понимание содержания и соотношения терминов еще не решает задачу перевода. Однако теперь, когда понимание достигнуто – пусть не на профессиональном, но на «функционально достаточном» уровне, – можно приняться за собственно переводческую часть задачи.
Воспользоваться готовыми эквивалентами мы не можем. Во-первых, потому, что их нет. Из всех упомянутых выше терминов в шведско-русском словаре есть только straffvärde и förmildrande omständigheter [3]. Во-вторых, главная трудность заключается не в отсутствии такого рода терминов в словаре: в конце-концов, все они, за исключением этих двух, ставших принадлежностью общего языка, представляют собой весьма специальные термины, и удивляться тому, что они не включены в общеязыковой словарь, не приходится. Важнее то, что их нет, так сказать, «принципиально»: у них в российском праве нет тождественных соответствий в силу национально-специфических отличий двух систем права. Из тех же, что в словаре все-таки есть, перевод первого из них неточен и даже «заблудителен» (он, как уже отмечено, не вполне точен и в моем словаре ”Samhällsordbok”), а второго – представлен по видимости хорошим русским эквивалентом, а между тем объемы этих понятий не совпадают, как выяснилось при их разборе.
Так как специальных шведско-русских юридических словарей, насколько мне известно, не существует, то переводчик может попытаться «пройти через английский», однако проблема концептуального несовпадения соответствий этим не снимается. Так, термин straffvärde в шведско-английском глоссарии на сайте Domstolsverket просто-напросто калькирован: penal value. Это хотя и употребительный термин, но перейти от него к «соответствующему» русскому в надежде отыскать что-нибудь более точное, чем в Norstedts, негде. Другие варианты, а именно gravity или severity или magnitude of offence, выводят на все тот же перевод «тяжесть преступления», который существа шведского термина не отражает.
В начале этой статьи я упоминал, что иноязычные термины права в силу их национальной специфики имеют некоторое сходство с реалиями. Или, может быть лучше сказать, относятся к разряду т.н. безэкивалентной лексики, то есть не имеют пригодных регулярных соответствий, или вовсе никаких. «Приемы» перевода известны и описаны во многих пособиях: это прямое заимствование (транскрибирование), калькирование (поморфемный перевод), использование ближайшего аналога (т.е. приблизительного термина, если в данном контексте это несущественно для понимания), описательный перевод, перевыражение значения термина «другими словами». Во многих случаях единственным приемлемым решением оказывается именно последний «способ». По существу это введение «своего» терминологического соответствия – кто-то же должен быть первым! – по возможности компактного и удобного для повторного использования. В любом случае специфичность таких терминов требует пояснения при первом употреблении непосредственно в тексте или, на худой конец, в сноске (и, конечно, в словаре – принцип, которому я сам неукоснительно следую).
Заимствовать шведские термины, как правило, не удается: они не обладают «глобальной» общезначимостью подобно тем, что во множестве заимствуются из языка международного общения. Они часто многоосновны. К тому же шведская фонетика плохо поддается переложению. Ну как бы отреагировало русское ухо на, скажем, страффметнингсверде? Даже слово обудсмен заимствовано в русский язык из английского, а не напрямую из шведского, откуда оно родом.
Иногда допустимы кальки. В частности, försvårande omständigheter и förmildrande omständigheter хорошо «ложатся» на отягчающие и смягчающие обстоятельства, но даже в таком, казалось бы, бесспорном случае нужны уточнения, так как шведские förmildrande omständigheter и русские обстоятельства, смягчающие наказание – это не одно и то же (и даже не по составу, а в принципе). Применительно к двум центральным терминам, straffvärde и straffmätningsvärde, можно было бы предложить, переводя т.с. «зеркально», размер наказания и размер назначаемого наказания. Это не противоречит русскому словоупотреблению, но, опять же, не передает истинного содержания шведских понятий. Что до billighetsskäl, то калькирование с сохранением образной составляющей выглядело бы в русском юридическом тексте нелепо: основания удешевления. Даже основания скидки, выражение в принципе возможное, явно не годится в тексте книжного стиля. Если же попытаться калькировать, исходя из сугубо юридического значения первой части этого термина (billig = ’справедливый, разумный’ – значение, в остальном полностью утраченное), то это принудит переводчика – при том, что аналога у этого термина нет никакого – прибегнуть к пространному описательному варианту вроде основания смягчения наказания с учетом принципа справедливости. Это годилось бы для одноразового употребления, но не отличается ни терминологичностью, ни компактностью.
Не преминем отметить, что все разбираемые термины – это композиты. По своей природе шведские сложные слова совершенно отличны от русских, но в данном случае они не окказиональны, не являются своего рода «свернутыми» свободными сочетаниями слов. В этом смысле их значения, подобно значениям русских сложных слов, фиксированы. В нашем случае это еще и «как бы реалии» – термины чужой правовой культуры. Поэтому они заведомо требуют объяснительного перевода. Их значение не следует вычислять ни простым сложением, ни по контексту. Смысловое отношение между частями таких терминов заведомо установлено, хотя их и нет в словаре. Нужно обращение к источникам фоновой информации.
Аналогом straffvärde могли бы быть степень тяжести преступления или, в «соответствующем» словоупотреблении УК РФ, категория преступления. То и другое – употребительные термины. В некоторых контекстах, где бóльшая точность ничего не добавляет к пониманию переводимого текста, их можно было бы использовать. Но хотя они и близки по значению термину оригинала, это не более чем сходство. Straffvärde определяет размер наказания в соответствующих данной категории законодательных пределах, но с учетом отягчающих и смягчающих обстоятельств. При этом, как мы выяснили из источников фоновых сведений, смягчающие обстоятельства, к которым относятся термины billighetsskäl и ungdomsrabatt, в эту оценку не входят – они в надлежащих случаях учитываются отдельно. Они, собственно, даже не смягчающие обстоятельства, а именно «скидка» по соображениям гуманности или здравого смысла. Кроме того, категории в русском и шведском праве хотя и соотносительны, но не тождественны. Ну, а главная особенность состоит в том, что это, в отличие от названных русских понятий, оценка искключительно по объективным признакам. Это отличает ее и от straffmätningsvärde – окончательной оценки, выводимой обязательно с учетом субъективных признаков, в особенности, личных обстоятельств правонарушителя.
Исходя из сказанного, я бы переводил straffvärde как оценка объективной тяжести преступления [тж. содеянного или правонарушения – в зависимости от «жесткости» формулировки]. Длинновато, конечно, но при повторном употреблении можно сократить, опустив первое или даже два первых слова, т.е. ограничиться аналогом. Что до straffmätningsvärde, то этот термин, несмотря на то, что сказано выше, приходится переводить буквально: размер назначаемого наказания. Этого достаточно, чтобы разграничить эти два термина, показать, что это не одно и то же. Но в тех случаях, когда нужна эксплицитная передача содержания понятия, т.е. когда «юридические тонкости» имеют значение, переводчик должен пояснить, что речь идет о фактически назначаемом наказании с учетом факторов субъективного характера – личных обстоятельств правонарушителя. В словаре такого рода «тонкости» должны быть отражены в толковании, в той мере, в какой они могут понадобиться при переводе:
straffvärde форм. оценка объективной тяжести преступления [содеянного; правонарушения – в зависимости от «жесткости» формулировки]; в неформальной речи м.б. «себестоимость» преступления; (номинальная) цена преступления
Заключается в выборе надлежащих пределов наказания, установленных соответствующей статьей уголовного кодекса, Brottsbalken, с учетом отягчающих и смягчающих обстоятельств объективного характера (försvårande и förmildrande omständigheter). Следует отличать от straffmätningsvärde, см.
straffmätningsvärde размер назначаемого (судом) наказания (букв. «отмеренного»); неформ. размер наказания со скидкой
По «формуле»: straffvärde – straffrabatt, т.е. с возможным снижением номинального размера наказания с учетом факторов субъективного характера, связанных с личными обстоятельствами осужденного. Эти факторы не являются смягчающими обстоятельствами в собственном смысле (ср. straffvärde), а связаны с возрастом, состоянием здоровья, семейным положением, добровольным сотрудничеством с правоохранительными органами и т.п. «Скидка» этого рода обусловлена соображениями гуманности и здравого смысла; см. billighetsskäl, ungdomsrabatt.
försvårande omstädigheter обстоятельства, отягчающие наказание; отягчающие обстоятельства
förmildrande omstädigheter обстоятельства объективного характера, смягчающие наказание; объективные смягчающие обстоятельства
Следует отличать от billighetsskäl и ungdomsrabatt, явлющихся факторами снижения размера наказания по основаниям, связанным с личностью правонарушителя.
straffrabatt сокращение размера наказания на основании принципов справедливости и индивидуализации; неформ. скидка
Не следует смешивать с уменьшением размера наказания при наличии смягчающих обстоятельств; ср. förmildrandde omständigheter. Является обобщающим термином для billighetsskäl и ungdomsrabatt, см.
billighetsskäl <юр.> (справедливое, разумное) основание сокращения размера наказания
Предусмотренные Уголовным кодексом основания, связанные с личными обстоятельствами подсудимого (старость, слабое здоровье и др.) и его поведением после совершения преступления (напр., явка с повинной, оказание помощи потерпевшему). По существу не относятся к категории förmildrande omständigheter, т.е. смягчающих обстоятельств, а являются факторами, обусловленными принципами справедливости и индивидуализации наказания. Ср. straffllindring (смягчение наказания), straffrabatt (сокращение наказания, «скидка», в особенности, т.н. ungdomsrabatt, т.е. подросткам и лицам в возрасте до 20 лет).
Прим. Следует различать förmildrande omständigheter и billighetsskäll. Эквивалентной пары отыскать в русском языке нет; в переводе эта специфика должна быть отражена, если контекст требует соответствующего уточнения. Учет billighetsskäl судом может обозначаться термином billeghetshänsyn.
ungdomsrabatt сокращение размера наказания несовершеннолетним [малолетним правонарушителям; подросткам]; неформ. скидка по малолетству, åldersrabatt скидка по возрасту
Применяется в практике судов к лицам моложе 18 лет; в некот. случаях тж. к молодым взрослым (от 18 до 20 лет), если предусмотренное законом наказание за совершенное ими преступление не превышает 1 года лишения свободы.
[1] Подробнее обо всем этом см. в моем пособии «Мастер-класс по письменному переводу нехудожественного текста», в особенности, главу «Как отыскать неотыскуемое».
[2] О ней подробно говорится в уже упомянутом пособии и в моей последней книге «12 этюдов о переводе».
[3] Этот термин почему-то включен в шв.-рус. Norstedts дважды, «зато» парного ему försvårande omständigheter нет вовсе.
Рынок + школа = ?
Зловредные композиты, или 1 + 1 = X
Зловредные композиты, или 1 + 1 = X

Словечко не новое, но не частое. Однако в публичном дискурсе время от времени попадается. Например, в недавней дискуссии в связи с запредельным ростом тарифов на электричество. Модераты требуют снижения налога на электроэнергию, социал-демократы возражают, что это противоречит сохранению климата. На что следует такой контраргумент: – Men det är väldigt få som okynneskonsumerar el just nu, – говорит спикер Умеренных по вопросам экономической политики. [Перевод далее в тексте.]
Не дай себя обескуражить! | ч. 2
Не дай себя обескуражить! | ч. 2
или ОТ ЧЕГО ЗАВИСИТ ЗНАЧЕНИЕ

Слово о словах: smittkedja, smittspårning
SMITTKEDJA, SMITTSPÅRNING
Похоже, что эти слова прописались в нашем речевом обиходе надолго, и пора поставить их на словарный учет. Вообще-то пандемических терминов, получивших нынче широкое хождение, много больше 1), но мне «приглянулись» эти два. Они прозрачны и понятны, но не вполне очевидно, какие у них есть соответствия в русском языке.
Не дай себя обескуражить! | ч. 1
Не дай себя обескуражить! | ч. 1
или ОТ ЧЕГО ЗАВИСИТ ЗНАЧЕНИЕ

Det är dags att ta spjärn för upptäckten att vi inte är ensamma.
Таким заголовком, в излюбленном шведскими СМИ жанре шарады, предварялась недавняя газетная статья (см.) на сюжет предстоящего запуска космического супертелескопа. «Джеймс Уэбб» способен разглядеть признаки жизни на других мирах и доказать, что во вселенной мы не одни.
Что значит att ta spjärn för upptäckten в этом предложении и как его можно перевести?
Шведско-русский словарь уверяет, что ta spjärn значит ’упереться’ и исключительно в контексте дополнения с предлогом mot:
spjärn s (oböjl.) ta ~ [med fötterna] mot ngt упираться/упереться [ногами] во что‑н.
[шв.-рус. Norstedts]
Очевидно, что воспользоваться этим «эквивалентом» нельзя: «упереться» и «открытие» не связываются никаким осмысленным отношением. Однако разгадать шараду, а значит и понять, в каком значении употреблено выражение att ta spjärn, не так уж трудно, хотя и трудоемко. Нужно, не идя на поводу у словаря и не ограничиваясь предваряющей статью вводкой, прибегнуть к пристальному прочтению и сформировать у себя «образ текста» – целостное представление о его жанрово-стилистической природе и о смысловом намерении автора.
По жанру это авторская колонка, из тех, что обычно публикуются под рубрикой ”Krönika” – нечто среднее между мнением публициста по актуального поводу и развлекательной заметкой, часто с анекдотической коллизией, вымышленной или типа «нарочно не придумаешь» (шв. kåseri). Это стебный по своему характеру комментарий к событию исторического значения, содержащий такого рода коллизию. Она вымышлена, что придает разбираемому тексту сходство с художественным, однако автор только делает вид, что она всамделишная, подавая ее в ироническом ключе. Вымысел заключается в том, что коллизия, которая обыгрывается в статье, не слишком реалистична, она как раз придумана нарочно: мы, обитатели планеты Земля, будем уязвлены, если обнаружится, – а это почти неизбежно! – что мы во вселенной не одни. Мысль о том, что в космосе наверняка есть и другие обитаемые миры представляется им в травестированном виде – вселенная на нас клином не сошлась:
Ibland tänker jag att vi kanske är ensamma i vårt universum. Det är en självupptagen tanke men jag är ju bara människa och människan har länge haft svårt att slita sig från illusionen om att hon lever i mitten av verkligheten.
Иногда мне мнится, что во вселенной мы, должно быть, одни такие. Мысль эгоцентрическая, но ведь я человек, а человеку всегда было трудно избавиться от иллюзии, что он центр всего сущего.
Далее автор не без иронии рассуждает о том, что новый сверхмощный телескоп ну просто не может не открыть в бесконечном космосе множество иных миров, пригодных для жизни, и среди них уж точно найдутся миры, обитаемые разумными существами. Такое открытие может нанести ущерб нашему птолемеевскому антропоцентризму и даже нас обескуражить. А потому нам нужно подготовить себя к тому, что это непременно произойдет, и принять это как неизбежное. Но речь вовсе не о том, что дескать возникнет антагонистическое противостояние 1), а о том, что нам нужно найти в себе силы преодолеть иллюзию и примириться с фактом нашей неуникальности. Более того, этот факт нужно принять с энтузиазмом: ведь именно на наш краткий миг на этой планете выпадает счастливая возможность получить достоверные свидетельства о существовании внеземной жизни. Что же до самого автора колонки, то хотя его порой и не отпускает мысль, что кроме нас в космосе никого нет, он все же понимает, что это лишь минутная тщеславная слабость, и он ничуть не против, чтобы вселенная его от нее излечила:
Jag säger inte att det finns liv kring andra solar, bara att vi för första gången i mänsklighetens historia träder in i en tid där vi kan hitta livet om det finns där. Den möjligheten har ingen an-nan människa ägt men nu tillhör den snart dig och mig. Den största fråga människan ställt kan besvaras när just du är här. Jag vill bara försäkra mig om att du har förstått vilken tur du har. Och att du har tagit spjärn.
Ibland tänker jag vi kanske är ensamma i vårt universum men oftast tänker jag att vi inte är det. Det enda jag vet säkert är att jag vill ha svar och att universum gärna får genera mig för det ibland tänkta.
Я не берусь утверждать, есть ли жизнь в других солнечных системах, Хочу лишь сказать, что впервые за всю свою историю человечество получает возможность ее обнаружить – если она там в самом деле есть. На величайший вопрос человечества может быть получен ответ в наше с вами время. Мне важно, чтобы ты, читатель, понял, как тебе повезло. И не дал себя обескуражить.
Иногда мне кажется, что мы и в самом деле одиноки во вселенной, но чаще – что нет. Но одно я знаю наверняка: я хочу получить ответ на этот вопрос и готов к тому, чтобы вселенная посрамила мои «иногдашние» сомнения.
В самом ли деле мы такие своедостаточные «землецентристы», какими нас изображает автор, не имеет для моей темы решительно никакого значения. Важна выстроенная автором антитеза, независимо от того, насколько она реальна: наша земная ограниченность VS. существование внеземной разумной жизни. А значит, неизбежное вскоре наступление ситуации, в которой наш эгоцентризм будет дискредитирован. Лучше, если мы загодя сами его преодолеем.
* * *
Итак, мы подвергли текст пристальному прочтению (англ. close reading, шв. närläsning), то есть прочитали его, так сказать, с пристрастием, выясняя, что́ именно хотел сказать автор и как он это сказал. Для этого мы воспользовались приемом «пересказа» с максимальным приближением к передаче прагматических аспектов смысла. Это одна из эффективных эвристик для экспликации авторского смыслового намерения. 2)
Только на этом фоне и в соотнесении с целым смысл выражения att ta spjärn, в каком оно употреблено в предложении, изначально привлекшем мое внимание, может быть понят во всей его прагматической полноте, а не в том единственном значении, которое словарь считает представительным. Но об этом речь впереди: употребляя это выражение, говорящий способен порождать столько «значений», сколько звезд в галактике, и нам еще предстоит ответить на главный вопрос: откуда они берутся и что делает их возможными? Заранее предупреждаю, что так называемая «широкая семантика» – стойкий объективистский миф, превращающий слово в кучу омонимов, – здесь совершенно ни при чем.
Мы можем теперь, опираясь на [genom att ta spjärn mot ] проделанный смысловой анализ (или, если угодно, основываясь на нем, отталкиваясь от него, исходя из него) реконструировать искомый смысл этого шведского выражения в интересующем нас употреблении и предложить возможные способы его передачи в переводе. А также и перевод всего предложения.
Смысл этот – комплексный, не сводимый к какой-то одной пропозиции. Мы выяснили, что это, во-первых, приведение себя в состояние готовности перед лицом неизбежного события. Во-вторых, что это не готовность к сопротивлению какой-то неведомой антагонистической силе, а готовность психологическая, моральная. В‑третьих, что она заключается в преодолении собственных предрассудков, что достигается опорой на наши внутренние ресурсы; нам надлежит «укрепиться в себе (или в духе)», смирить свой эгоцентризм.
Кроме того, переводя все предложение целиком, нужно принять во внимание еще три смысловых акцента:
– Det är dags (’пора’) в этом предложении относится к «принятию готовности» к предстоящему событию (upptäckten).
– Речь идет не об «открытии» в собственном смысле слова, а об обнаружении, установлении факта, подтверждении того, в существовании чего мы имели слабость (или гордыню) сомневаться.
– Заголовок должен предуведомлять читателя, что предваряемый им текст носит иронический характер. По-этому и некоторое игровое подобие шарады желательно сохранить.
Разумеется, отразить в переводе этот смысл можно лишь неполно и приблизительно. Но основные его аспекты нужно воспроизвести, хотя бы при этом пришлось далеко отойти от буквы оригинала. Мой самый компактный вариант выглядит так:
Смирись, гордый человек, ты не уникален!
или более прямолинейно: .., ты не один во вселенной!
Возможны, конечно, и многочисленные другие варианты, например: Не дай себя обескуражить доказательством, что мы не одни во вселенной. | Пора собраться с духом в предвидении доказательств, что вселенная не сошлась на нас клином; вар. … что мы не пуп вселенной. | Пришло время найти в себе силы смириться с … | Пора приуготовиться к или п(е)ред … и т.д. и т.п. Подчеркнутые способы «замены» выражения att ta spjärn в данном контексте далеко не исчерпывают всех возможностей, но очевидно, что ни один вариант перевода не является идеальным: чем-то приходится жертвовать. Чем именно?
В первом варианте пришлось опустить смыслы ’det är dags’ и ’upptäckten’, как они протолкованы выше. Конечно, можно было «впихнуть» и их, например так: Смирись, гордый человек, перед открытием [или доказательством], что ты не один во вселенной! – но это, пожалуй, чересчур громоздко для заголовка и, кроме того, отменяет недоговоренность. С другой стороны, эти опущения восполняются из вводки к статье еще до прочтения текста и потому не так уж существенны. Возражение может вызвать «русифицирующая» аллюзия к речи Достоевского о Пушкине, однако в нашем тексте ничего национально-специфичного нет, так что такой перевод, пожалуй, допусти́м. Зато в этом варианте перевода сохранены ирония и цепляющее любопытство читателя «недораскрытие» содержания, он компактен, как и надлежит быть заголовку, и в нем отражены все три элемента комплексного смысла выражения att ta spjärn.
Другие варианты, на мой взгляд, слабее, но их стоило привести, чтобы показать хотя бы отчасти, на какие далекие от словарного «эквивалента» реализации способно выражение att ta spjärn применительно даже к одному лишь этому контексту. О его полном смысловом потенциале – а разброс его так называемых «контекстуальных значений» невероятно широк – и о том, как он обусловлен «идеей» этого выражения, его концептом, мы поговорим отдельно. Эта проблематика выходит далеко за пределы одного только этого выражения: настройка на концепт составляет основу профессионального переводческого мышления.
Несколько предваряя концептуальный анализ, остановлюсь здесь еще на последнем из предложенных выше вариантов, том, в котором я употребил архаичный глагол приуготовиться. Дело в том, что мне отнюдь не сразу удалось «ухватить» концепт ATT TA SPJÄRN, так сказать, присвоить его себе, и я задал о нем вопрос на фейсбуке. Среди ответов были весьма близкие к истине, в особенности от носителей языка или тех, кто проконсультировался с носителем: ”att förbereda sig eller vara redo”, ”vara beredd på”, «приготовиться морально и физически, настроиться». Среди этих сходных друг с другом вариантов точнее всего первый: att ta spjärn выражает не идею готовности, а идею приведения себя в готовность – различие тонкое, но, как мы увидим в дальнейшем, весьма существенное. Вот почему я употребил глагол «духовного» свойства, предполагающий, в отличие от просто приготовиться, именно внутреннюю подготовку, мобилизацию своих духовных ресурсов. Я, однако, не готов защищать этот вариант перевода заголовка: архаизация представляется мне здесь не вполне уместной.
* * *
Если дотерпевший до конца этого поста читатель пожелает возразить, что все это – явный перебор, что ни один практический переводчик не станет так заморачиваться, а просто вот возьмет да и переведет, то такому читателю я отвечу, что я только поскреб по поверхности. Даже такой дотошный анализ конкретного несловарного употребления в одном-единственном ситуативном контексте не раскрывает нам идею слова или выражения (а ta spjärn – это по существу аналог слова, «слово-с-пробелом»), то уникальное концептуальное содержание, ради которого оно и существует в языке и которое санкционирует возможности и пределы его смысловой эксплуатации. Тем более, такого фундаментального концепта, как этот. Но этот анализ все же позволяет в какой-то мере проинтуировать концепт и, следовательно, его смысловой потенциал. Просто потому, что выявление частного значения, не выводимого без натяжек из словарного «эквивалента» и оказывающегося совершенно на него не похожим, уже и само по себе ставит вопрос, откуда оно, это значение, взялось, как оно вообще возможно? Что́ в «идее» этого выражения позволяет употребить его в желаемом смысле – и еще во множестве других, часто весьма и весьма несходных? Пособия по переводу отвечают на этот вопрос так: значение зависит от контекста.
Нет, нет и еще раз нет. Это миф, от которого давно пора избавиться. Значение, в котором употреблено слово, зависит не от контекста, а от смыслового намерения автора. Это он является смыслопорождающей инстанцией, это его замыслом формируется контекст. Верно, конечно, что контекст – это то, что дано переводчику, то, по чему он может реконструировать авторский замысел. Но сам по себе контекст ни в коей мере не объясняет, чтó, кроме авторского произвола, позволяет употребить это слово тем или иным несловарным образом. Автор же уподобляется при этом Шалтай-Болтаю, хозяину слова, который может заставить его значить всё, что ему угодно.
Обо всем этом – в новых постах, которые я надеюсь вскоре опубликовать.
___________________________
1) Вспоминается сериал ”V” («Знак победы») о героическом сопротивлении пришельцам, намеревавшимся употребить все человечество в пищу.
2) Подробно и с разбором множества примеров об этом говорится в моем пособии «Мастер-класс по письменному переводу нехудожественного текста».
Хвалить нельзя ругать | ч. 2
ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД СО ШВЕДСКОГО:
АСТРИД ЛИНДГРЕН, ЛУНГИНА, БРАУДЕ И СОВЕТСКАЯ ШКОЛА ПЕРЕВОДА
